Мировая экономика в настоящее время переживает период перехода к иной, содержащей качественно новые характеристики модели глобального экономического развития. Главная внешняя характеристика перемен — изменение в балансе глобальных экономических сил, их смещение с Запада на Восток. Международная система, установившаяся в мире после 1945 г., видоизменяется под воздействием процессов глобализации и переоценки системы старых ценностей. Особое внимание придается росту экономического могущества в первую очередь Китая, но также Индии и Бразилии, которые, по мнению ряда ученых, к середине XXI века окажутся в десятке лидирующих экономик мира. Но целый ряд исследователей1 предрекают также быстрое наращивание экономической силы Россией, Мексикой, Индонезией и Турцией.
Лидеры США и Англии, признавая необходимость реформ и корректировок действия глобальных экономических механизмов, ориентируют мировое сообщество на сохранение ключевых основ экономического миропорядка в рамках существующей системы. В целом с ними солидаризируются и лидеры стран ЕС, хотя последние и готовы к несколько более глубоким переменам.
Позиции развивающихся стран, от лица которых (во многом самовольно) выступает Пекин, наоборот, более радикальны и требуют глубоких перемен. Впрочем, говорить о единой позиции развивающихся стран невозможно. Они едины, пожалуй, только в том, что не приемлют позиции Запада и требуют глубоких реформ существующего экономического миропорядка. В содержательном же плане ими нередко формулируются взаимоисключающие позиции, а на многосторонних глобальных экономических форумах их позиции легко меняются под воздействием огромного числа внешних факторов.
При всем разнообразии подходов, все же существует согласие относительно необходимости концентрации усилий мирового сообщества на преодолении ряда трудноразрешимых проблем, нараставших десятилетиями и приобретшими характер угроз катастрофического порядка. Следующая десятка явлений фундаментальной значимости фигурирует при любом серьезном анализе критических изменений, характеризующих современную экономическую модель мира и вносящих в нее элемент нестабильности.
1. Проблема «финансового пузыря», необеспеченных сложных финансовых инструментов и плохих долгов. В институциональном плане в качестве главных виновников нестабильности мировой экономики в целом, и мировых финансов в частности, выделяют хеджевые фонды, т.е. инвестиционные фонды с закрытой подпиской, инвестирующие средства своих привилегированных вкладчиков на рынке ценных бумаг. Накануне начала глобального финансового кризиса 2008 г. такие структуры аккумулировали около 500 млрд долларов. Их деятельность привела к активному развитию различных фондовых инструментов, в том числе и производных ценных бумаг (деривативов) вроде опционов и фьючерсов, то есть бумаг, в отличие, например от акций, не имеющих под собой вещной ценности, а обеспеченных лишь другими бумагами — теми же акциями или контрактами на поставку.
2. Обеспеченность мировой экономики топливно-энергетическим сырьем, в первую очередь нефтью и газом. Эксперты прогнозируют, что в перспективе цены на нефть будут лишь расти. В отличие от прежних нефтяных кризисов, недавний беспрецедентный рост цен на нефть (пик был пройден в начале лета 2008 г.) не был вызван чрезвычайными событиями, которые бы приводили к резкому сокращению поставок на мировой рынок. Мировой спрос постепенно вырос до таких размеров, что удовлетворять его все сложнее и сложнее. И, значит, рост цен — долговременная тенденция. Учитывая, что большинство развитых стран импортируют дорожающую с каждым днем нефть, эта тенденция для Запада весьма негативна.
Впрочем, для целого ряда мировых поставщиков нефти и газа (включая Россию) рост мировых цен на них нельзя однозначно рассматривать как благо. Благоприятная конъюнктура мировых рынков углеводородов приводит к торможению процесса реструктуризации и модернизации экономики, консервирует сырьевую зависимость. Национальная экономика теряет стимулы к диверсификации, возникает известный феномен «ресурсного проклятия».
3. Проблема глобального распределения богатства и экономического роста развивающихся стран. Большинству развивающимся стран так и не удалось достичь темпов экономического роста, достаточных для сколько-нибудь значительного улучшения их благосостояния. Даже если рост и наблюдается, выгоду от него ощущает лишь узкая прослойка наиболее богатых людей. Международная помощь, за увеличение которой постоянно ратует ООН и другие международные организации, в этих случаях зачастую оказывается не в состоянии обеспечить нужное качество роста. Немалая доля поступающих средств разворовывается коррумпированными чиновниками.
4. Многие аналитики Запада в качестве самостоятельной проблемы выделяют «китайский вызов». Понятно, что такая формулировка отражает прежде всего западный взгляд на глубинные процессы в мировой экономике. Сами китайцы рассматриваемый вызов глобальной проблемой не считают, хотя и подтверждают наличие связанных с ним сдвигов в мировой экономике. Вне зависимости от того, насколько справедливы или несправедливы высказываемые в отношении «китайского вызова» опасения, объективно возвышение Китая, конечно же, не может не означать слом старой модели глобальных экономических отношений, а, главное, — баланса сил в мировой экономике. Несмотря на то, что по некоторым параметрам китайский рост не вписывается в прописи и идет вразрез с либерально-демократическими рецептами управления развитием, он реален и более устойчив, чем экономический рост в любой другой части света. Кроме того, он ведет едва ли не к самым заметным изменениям в действующей экономической модели мира.
5. К пятой группе вызовов, ведущих к изменению действующей мировой экономической модели, можно отнести противоречие лозунгов и реалий либерализации международных экономических отношений в целом и мировой торговли, в частности. Сейчас эта сфера ожидает давно назревших трансформаций, которые никак не удается осуществить в силу противоречия интересов, обострения мирового экономического кризиса и стремления старого мирового экономического центра гарантировать сохранение своих особых преимущественных позиций, которым объективно состояние их экономик уже не соответствует. Провальный раунд переговоров ВТО в Дохе показал, что стремление к взаимной открытости экономик развитыми и развивающимися странами трактуется по-разному. Многие страны считают, что их права ущемляют в угоду экспансии производителей из лидирующих стран.
6. Проблемы, связанные с курсом доллара, дефицитами торгового и платежного балансов США также свидетельствуют о том, что назрела необходимость обновления мировой экономической модели. Дисбалансы мировой экономики постоянно усугубляются вследствие колоссальных не стыковок в государственных финансах США: дефицита бюджета и дефицита платежного баланса, то есть преобладание импорта над экспортом.
Традиционно этот дефицит возмещался за счет зарубежных инвестиций, обеспечивавших приток капитала в страну. Однако, как отмечают эксперты, в последнее время частные инвесторы компенсируют от силы половину гигантского дефицита, а остальное США вынуждены занимать у государственных банков и суверенных фондов других стран.
Директор Института международной экономики Фред Бергштайн опасается, что Федеральная резервная система не сможет надежно контролировать процесс ослабления доллара. Ведь как только американская валюта начнет неуклонно дешеветь, инвесторы в попытках спасти свои сбережения, номинированные в долларах, переключатся на другие валюты.
7. Экология и глобальное потепление. Экономисты разошлись в оценке последствий глобального потепления. Для США с цифрами в руках можно доказать позитивную сторону явления: снижение транспортных издержек, лучшие условия для туризма и сельского хозяйства, небольшое снижение смертности. В то же время потепление климата может повредить многим развивающимся странам, а кроме того привести к загрязнению воздуха в некоторых регионах, повышению уровня мирового океана, а также увеличению числа ураганов.
По общему мнению, Киотский протокол, призванный бороться с этой тенденцией, вышел настолько политизированным документом, что научному сообществу еще лишь предстоит объективно разобраться, дадут ли принятые соглашения эффект.
8. Геополитические конфликты. Принимая во внимание глобализацию мировой экономики, эксперты постановили, что частные геополитические конфликты все чаще сказываются на мировой экономике в целом. В числе горячих точек: Ирак, противостояние Израиля и Палестинской автономии, Кашмир, к которым в 2011 г. присоединился весь регион Северной Африки и Ближнего Востока. С экономической точки зрения наибольшие опасения вызывает именно последний в связи с тем, что этот регион поставляет на мировой рынок значительное количество нефти и газа.
Эксперты не исключают, что в будущем геополитические конфликты будут возникать чаще на почве того, что беднейшие страны все больше чувствуют себя ущемленными в правах. Учитывая, что ядерное оружие получает все большее распространение, они могут быть крайне опасны.
9. Мировой терроризм. «Глобальная террористическая война» была названа рядом экспертов первой в ряду значительных рисков мировой экономики. Атака 11 сентября 2001 года привела к появлению терроризма нового масштаба — «катастрофического терроризма».
Бороться с таким терроризмом исключительно полицейскими средствами невозможно. Эксперты подчеркивают, что в основе идеологии разрушения лежит глубоко укоренившееся сознание несправедливости мирового устройства. Оно и обеспечивает террористам широкую поддержку в определенных регионах.
Политикам надо прилагать к решению этой проблемы не меньше усилий, чем спецслужбам и военным. Многие специалисты по международным отношениям считают контрпродуктивными усилия США по насаждению демократии за рубежом. Они указывают, что демократия в этом случае вызывает отторжение, так как представляется насильственно насаждаемой системой государственного устройства.
10. Глобальные проблемы гуманитарного характера (роста населения, нехватки продовольствия, здравоохранения, расширения масштабов бедности и т.д.). В долевом отношении численность населения Земли, являющегося «сторонником» ценностей и установок старой экономической модели мира неуклонно сокращается.
По нашему мнению, именно эти дисбалансы в мировой экономике станут тем катализатором, который в обозримом будущем будет стимулировать смену архитектуры мирохозяйственных связей и, в конечном счете, приведет к формированию новой экономической модели мира, где решающую роль станут играть бывшие аутсайдеры мировой экономики, а ведущие игроки, весьма вероятно, будут постепенно сдавать свои позиции.
Африка, однако, как правило, не фигурирует в числе фаворитов подобных прогнозных сценариев. Большинство прогнозов на ХХI век касаются африканских проблем и роли континента в развитии глобальных экономических сценариев лишь походя. Глазами западных исследователей, Африка представляет собой не более чем источник сырья и объект для гуманитарных миссий и интервенций, которые также следует предпринимать лишь для того, чтобы не допустить распространения эффекта нестабильности в другие стратегически важные районы мира. В принципе такой позиции есть вполне научное объяснение. Доля Африки в мировом валовом продукте сегодня не превышает двух процентов2.
Единственным исключением, пожалуй, является ЮАР — самая развитая на Африканском континенте и одновременно единственная страна, которую не относят к третьему миру. ВВП ЮАР по ППС на 2010 год составил 524 млрд долл. (25-е место в мире)3. ЮАР обладает огромным запасом природных ресурсов. Широко развиты телекоммуникации, электроэнергетика, финансовая сфера. Фондовая биржа Йоханнесбурга JSE находится в первой двадцатке по капитализации — примерно на уровне ММВБ. ЮАР занимает 39 место в рейтинге Forbes по удобству ведения бизнеса (Для сравнения, место России в этом списке — 86). По инициативе КНР, в ноябре 2010 г. ЮАР официально приглашена, а с 2011 года официально входит в организацию БРИКС. По мнению самой ЮАР, БРИКС сможет сыграть решающую роль в усилении влияния развивающихся стран на меняющуюся глобальную политическую, экономическую и финансовую архитектуру, так как объединяет самые энергично развивающиеся государства планеты на фоне экономического упадка в Америке и Европе4.
Однако, несмотря на все перечисленные выше факты, даже самая мощная экономика континента — южноафриканская — все еще отсутствует в общемировых списках ведущих кандидатов на ускоренный подъем и рывок вперед. Единственная страна континента, которая в них иногда встречается — Нигерия. Однако и она упоминается только в негативном контексте — при описании возможных региональных последствий коллапса этого африканского гиганта или в связи с ее ролью как нестабильного и перенаселенного источника сырой нефти для мировой экономики.
Такое положение дел, с нашей точки зрения — явное упущение, очевидный недоучет важнейшего фактора мировой политики и экономики ближайших десятилетий, особенно с точки зрения глобальной и региональной безопасности, как политической, так и экономической. Как будет показано ниже, мирохозяйственное значение Африканского континента в последующие два-три десятилетия будет существенно возрастать.
При всем количественном и качественном разнообразии африканской ресурсной базы, включающей в себя природные (минерально-сырьевые, земельные, водные др.), инвестиционные, производственно-технические, информационные и людские ресурсы, именно богатство африканских недр и быстрорастущий и качественно меняющийся человеческий потенциал Африки будут определять положение континента в мировой экономике в ближайшие десятилетия.
Хотя будущее невозможно предсказать со стопроцентной точностью, но мы попытаемся сделать некоторые, как нам представляется, обоснованные прогнозы, базируясь на уже известных или выявленных нами трендах и тенденциях, в первую очередь касающихся роста народонаселения, экономического и технологического развития. При этом, ни в коем случае, нельзя игнорировать тот факт, что воздействие целого ряда дополнительных факторов как объективного (климатические изменения, деградация окружающей среды и т.д.), так и субъективного порядка (вмешательство человека, решения и действия политических лидеров и реакция на них широких масс рядовых граждан) легко может поставить под сомнение исполнение любого прогноза. В этом контексте, как ни странно, наиболее исполняемыми становятся прогнозы, касающиеся самой консервативной субмодели развития — народонаселенческой. Именно демографические прогнозы, сценарии динамики роста, мобильности трудовых ресурсов, урбанизации, тенденций в области образования и здравоохранения сбываются с наибольшей степенью достоверности.
Обратим внимание читателя на то, что прогнозы относительно экономического возвышения ряда развивающихся стран в первой половине текущего века строятся на положительной корреляции между быстрым ростом их населения и темпами роста их экономик. Другими словами, обращает на себя внимание тот факт, что в экономические лидеры ХХI века пророчат в первую очередь страны с особо крупным населением.
Если это утверждение верно и в отношении Африки, то быстрый демографический рост на «Черном» континенте должен в условиях глобализации послужить толчком, как минимум, к ускорению экономического развития, а, как максимум, к экономическому возвышению континента в целом. Полностью исключить такое развитие событий было бы неправильным. Достаточно задуматься над тем, что в то время как в Африке замещение выбывающих из состояния экономической активности жителей происходит на расширенной основе, в Европе, Японии и даже на Тайване, сравнительно молодом «экономическом тигре», доля молодых возрастов в общем населении быстро убывает.
Даже в Китае и Южной Корее численность работающего населения достигнет пикового значения в наступающем десятилетии, после чего пойдет на спад, налагая при этом дополнительное бремя на системы социальной защиты, государственный бюджет и т.д. В США ожидаемый к 2030 г. 65-миллионный прирост населения произойдет не за счет внутренней рождаемости, а вследствие миграции. У белого же коренного населения США показатель фертильности лишь немногим выше, чем у европейцев. Прирост человеческого капитала в США, в особенности в таких областях, как биотехнологии, нанотехнологии будет, по мнению экспертов, в решающей степени зависеть от притока иностранных специалистов.
Африка уже сыграла вполне определенную значимую роль в развитии мирового хозяйства. Эта роль не вполне оценена, но без нее глобальная экономика в ее сегодняшнем виде не могла бы существовать. В 16–19 вв. Африка была главным поставщиком рабов — основы изначального становления экономики в том числе и нынешнего мирового лидера — США. Далее, превратившись в сырьевой резервуар колониальных империй, она питала промышленные революции и модернизациию индустриального типа в большинстве стран Европы.
В современном мире стратегическое соперничество ведущих экономик мира за африканские ресурсы постоянно возрастает. Африка богата различными видами природного сырья. Здесь выявлены месторождения почти всех известных видов полезных ископаемых. Среди других регионов мира Африка занимает первое место по запасам руд марганца, хромитов, бокситов, золота, платиноидов, кобальта, ванадия, алмазов, фосфоритов, флюорита, второе — по запасам руд меди, асбеста, урана, сурьмы, бериллия, графита, третье — по запасам нефти, газа, ртути, железной руды; значительны также запасы титана, никеля, висмута, лития, тантала, ниобия, олова, вольфрама, драгоценных камней и др.
Таким образом в ХХI веке минерально-сырьевой потенциал Африканского континента по объемам запасов различных видов сырья, по его качеству и себестоимости добычи претендует на одну из ведущих ролей в мировом хозяйстве. В ближайшей перспективе само участие Африки в мировой экономике во многом будет обеспечиваться ее ресурсным потенциалом, а ведущие экономики мира как традиционные, так и новые, будут активно бороться за права доступа к африканскому топливному и минеральному сырью.
Сегодня, являясь одним из главных поставщиков природных и, в значительной мере, трудовых ресурсов для постоянно сжимающейся «шагреневой кожи» реального производства в мире, она поддерживает зыбкие балансы между фиктивным и реальным капиталом в мировой экономике.
Даже это краткое перечисление свидетельствует о том, что недоучет африканского фактора в глобальных сценариях развития мировых экономических моделей ХХI века — более чем ошибка. Такой подход ставит под сомнение саму достоверность, а, следовательно, и ценность таких сценариев.
Будущее — не есть прямолинейное продолжение экономических и демографических проекций фактических сценариев прошлых десятилетий на следующие четверть или полвека. Начало ХХI века знаменовалось в Африке первыми многолетними успехами в наращивании темпов экономического роста, небольшого, но все же улучшения работы политических институтов. В сочетании с бумом на мировых рынках сырья, ускоренной урбанизацией и переносом на континент некоторых (относительно) новых технологий это позволило отдельным странам (ЮАР, государствам Северной Африки, а также Ботсване, Замбии, Гане, Танзании, Мозамбику и Уганде) претендовать на роль образов «модернизации по-африкански».
Правда, как оказалось, этого было недостаточно, чтобы реально порвать со старым сложившимся трендом. Мировой экономический кризис несколько затормозил модернизационный полет. Будущее Африки во многом зависит от того, как ей удастся справиться с последствиями кризиса, как после кризиса изменится сама мировая конфигурация, и какое место в обновленной мировой экономике будет принадлежать Африканскому континенту. Вот почему, на наш взгляд, анализ воздействия мирового экономического кризиса на африканскую экономику требует отдельного рассмотрения.
Последствия мирового финансового кризиса для большинства африканских стран были не такими значительными, как для большинства остальных государств мира в силу меньшей интегрированности Африканского континента в наиболее глобализированные сегменты мировой экономики (межбанковские отношения, международную торговлю, внутрикорпоративную производственную кооперацию, технологический обмен).
В целом, темпы прироста африканской экономики сократились с 5,6% в 2008 г. до 2,2% в 2009 г., однако в 2010–2011 гг. прирост ВВП в государствах Африканского континента, по предварительным оценкам, превысил 5%. Таким образом, весь период падения ВВП ограничился в среднем по Африке примерно 12–14 месяцами. По данному показателю в минусовые значения сравнительно на короткий срок (1–2 квартала) ушли темпы прироста ВВП лишь наиболее включенных в мировую экономику стран (ЮАР, некоторых нефте- и газоэкспортеров), а также наименее развитых государств, бюджеты которых в решающей степени зависели от притока внешней помощи5.
В период кризиса лучше себя чувствовали те африканские страны, которые накопили существенные валютные запасы, имели платежные балансы с положительным сальдо и бездефицитные бюджеты. Кроме того, лучше выстояли те государства, у кого имелись налаженные и надежно финансируемые социальные программы и системы, а также те, кто лучше осуществлял государственное регулирование национального хозяйства.
Африка — один из немногих регионов мира, где, по оценкам многих специалистов, еще в целом не пройден так называемый пик добычи нефти и газа. Кризис лишь в ограниченной мере оказал сдерживающее воздействие на приток иностранных инвестиций в нефтегазовую отрасль Африки. В 2009 г. они увеличились здесь на 4%, в то время как по миру в целом упали на 16%. Ожидается, что к 2030 г. 30% капиталовложений в оффшорную добычу нефти и газа в мире будет приходиться на акватории Африки6.
Обесценение резервных валют в ходе кризиса резко подняло цену золота и драгоценных камней. На сегодняшний день у США и Германии доля золота в общем объеме золотовалютных резервов (ЗВР) достигает 70%, а целый ряд стран, включая Россию, Китай, Индию и Филиппины, под воздействием кризиса решили наращивать запасы золота в своих ЗВР. По мнению аналитиков, цена золота может приблизится к $2000 за унцию до конца 2012 г. Все это делает перспективы золотодобывающей промышленности Африки весьма благоприятными. Только в 2009 г. Африка получила около $19 млрд от производства золота и порядка $6 млрд — от добычи алмазов. Кризис вернул к жизни многие шахты, которые с конца прошлого века оказались нерентабельными из-за длительного периода низких котировок мировых цен на золото. Более других в этом отношении выиграла ЮАР, обеспечивающая 47% мирового экспорта желтого металла7.
В результате кризиса повысилась, хоть и незначительно, доля Африки в международной торговле. В 2007 г. она составляла 2,8 %, а в 2010 г. выросла, по разным оценкам, до 3,1–3,5%. При этом изменилась географическая направленность африканской торговли — доля развитых стран сократилась с 70 до 66 %, а доля Китая увеличилась с 7 до 11%8.
В сфере международной торговли кризис для африканских стран в основном проявился в виде падения мировых товарных цен на сырье и снижения объемов экспорта из стран континента. Однако в 2009 г. объем товарного экспорта из Африки упал всего на 2,5%, что было существенно ниже мировых показателей по падению экспорта. Импорт в силу нехватки валюты сократился существенней — на 8%. Отрицательное сальдо торгового баланса стран континента составило 5,691 млрд долл. Это немногим более полутора процентов от стоимости экспорта — в целом, не катастрофичная величина. В субрегиональном разрезе отрицательное сальдо зафиксировано только в Северной Африке, столкнувшейся с уменьшением мирового спроса на энергоносители и удорожанием многих статей импорта, особенно продовольствия. Африка южнее Сахары в 2009 г. имела положительное сальдо торгового баланса.
В то же время негативные экономические и особенно социальные последствия кризиса для Африки в ближайшие годы могут оказаться достаточно серьезными.
Даже прирост ВВП на 5–6% в год был недостаточен для решения острейших африканских проблем (бедности, болезней, неграмотности и т.д.). Кризис в наибольшей степени затронул отрасли, ориентированные на рынки развитых стран. В условиях мирового кризиса «ахилессовой пятой» африканских экономик, как и у России, стала низкая диверсификация их экспорта. В настоящее время у 8 африканских стран более 75% стоимости экспорта обеспечивается за счет продаж всего лишь одного товара, у 5 — за счет двух. В целом же по всей Африке есть всего 15 стран, у которых количество наименований товарных статей экспорта выражается двузначным числом. Три из них расположены в Северной Африке. В результате падения цен на топливо и сырье валютные поступления большинства стран-экспортеров в Африке уменьшились к 2010 г. на 30–50%, денежные переводы африканских мигрантов также сократились на 7% (44 млрд долл. в 2008 г. и 41 млрд долл. в 2009 г.). Практически вдвое сократились прямые иностранные инвестиции в африканскую экономику. Страны ОЭСР не выполнили обязательства по удвоению к 2010 г. официальной помощи развитию, которая с 2008 по 2009 гг. сократилась с 44 до 43 млрд долларов9.
Резервы, накопленные в предыдущие годы африканскими странами-экспортерами топлива и сырья, уменьшились в 2009–2010 гг. примерно на треть, что существенно ударило по возможности финансирования уже запущенных в ряде африканских государств программ социального и экономического развития. Сокращение внутренних источников финансирования сопровождалось продолжающимся оттоком капитала из Африки. Всего же за почти четыре десятка лет с начала 1970 гг. по наше время из Африки незаконно вывезено порядка 854 млрд долларов. В основном это коррупционные доходы, а также плоды финансовых махинаций и не выплаченных государству налогов10.
Несмотря на ухудшение мировой экономической ситуации, некоторые страны континента проводили прежнюю финансовую политику и не спешили ужиматься в расходах. В результате финансовый сектор стран континента начал поглощать отнюдь не богатые ресурсы реального сектора экономики, усиливая при этом общие макроэкономические дисбалансы. Уже по окончании первых двух кварталов 2009 г. вновь обострилась проблема внешней задолженности. Только пришедшая довольно быстро помощь международных финансовых институтов, а в ряде случаев денежные вливания КНР и Японии помогли отдельным странам, оказавшимся в самом трудном положении, избежать кризиса платежных балансов.
К настоящему времени страны Африки практически исчерпали внутренние возможности борьбы с бюджетными дефицитами. Норма накопления также снизилась в целом по Африке с 27% в 2008 г. до 21% в 2009 г. В настоящее время в половине африканских государств норма накопления не превышает 20%, а в четверти — остается на уровне в 15%, что явно недостаточно для успешного развития экономики. Доступ же к внешним финансовым ресурсам в целом остается ограниченным. Африканские страны в качестве потенциальных заемщиков проигрывают в конкуренции большинству стран Азии, Латинской Америки, Южной и Восточной Европы11.
В результате кризиса сложилась весьма тревожная ситуация на мировом рынке продовольствия. Цены на продукты питания в 2010 г. росли не только в Африке, но и во всем мире. К началу ноября 2010 г. индекс цен на продовольствие приблизился к максимальным значениям 2008 года. Определенный вклад во взлет мировых цен внесли аномальная жара и засуха в России. Эмбарго на экспорт зерна, введенное российскими властями 5 августа 2010 г., также повлияло на африканский рынок, затронув сильнее всех Египет. Последствия взлета цен на продовольствие выразились в дальнейшем распространении голода и недоедания в Африке. Уже к началу 2010 г. число лиц, страдающих от голода в Африке, увеличилось на 50 млн человек и достигло величины в 290 млн человек, к началу 2011 г. эта цифра еще более возросла12.
В 2009–2011 гг. обострились социальные проблемы Африки: увеличился рост безработицы, усилился поток нелегальных мигрантов и беженцев за пределы континента — в Европу и США, а вместе с ними — экспорт туда из Африки множества гуманитарных проблем и социальной напряженности. Именно эти явления во многом послужили основой революций в Тунисе и Египте в начале 2011 г.
Следует ожидать, что со временем кумулятивное негативное воздействие глобальных кризисных явлений еще долго будет сказываться на экономике континента. Затянувшийся выход из кризиса развитых стран в кратко-, а, при негативных сценариях, и в среднесрочной перспективе не позволит африканским экономикам опираться на внешние ресурсы (финансовые, технологические, продовольственные) в той же мере как в прошлом десятилетии. Между тем внутренние возможности развития Африканского континента по-прежнему остаются крайне мало задействованными.
Каковы же основные уроки кризиса для Африки, да и для всего мира в целом? И как может измениться положение Африканского континента в посткризисные годы?
Кризис показал, что хотя ни одна страна мира не смогла полностью «отгородиться» от мирового катаклизма, степень его воздействия на отдельные регионы была весьма различной. Страны Африки оказались невинными жертвами кризиса, родившегося не по их вине и за пределами их границ. Традиционно подчиненное и зависимое положение африканских стран в мировой экономике предопределило степень их уязвимости от воздействия внешних сил, влиять на которые они способны лишь в крайне ограниченной степени.
Кризис подтвердил важность диверсификации экономической базы и внешнеэкономических связей африканских государств, а также региональной интеграции, внутренних источников развития и социальной направленности государственной политики. По мнению ряда ученых, в том числе и африканских, в отдаленной перспективе для некоторых африканских государств нынешний мировой кризис будет иметь позитивное значение. В ситуации обвала финансовых рынков развитых государств многие страны Африки смогут реально диверсифицировать свой экспорт, активизировав торговые связи с незападным миром, в первую очередь, с Китаем, Индией, Бразилией, странами Ближнего и Среднего Востока.
Кроме того, резкое ухудшение условий торговли с развитыми странами может содействовать расширению внутриафриканской торговли и «открытию» рынка многих стран региона для новых партнеров. В условиях сокращения деятельности иностранных компаний возможна активизация национального капитала, в том числе малого и среднего бизнеса.
К тому же, по мнению некоторых зарубежных аналитиков, государства Африки имеют шансы получить некоторые инвестиционные выгоды в условиях, когда мировой финансовый кризис повысил риски инвестирования в западных странах.
Что касается мировой экономики в целом, то, по нашему мнению, кризис ознаменовал фиаско Вашингтонского консенсуса. В глубокой яме оказались именно те государства, которые бездумно пошли по пути дерегулирования, «раскрепощения» рынков. Либерализация последних облегчила скоростное прохождение кризиса по планете с заходом даже в те закоулки африканской экономики, которые не так давно почти не попадали под воздействие мировой конъюнктуры, жили собственной жизнью и «варились в собственном соку». Едва ли не главнейший урок кризиса заключается в том, что именно государство (чья роль в экономике была в недавнем прошлом многократно раскритикована, искажена и поругана) взяло на себя ключевую роль в деле спасения всех без исключения экономик.
Большинство аналитиков сходятся в том, что происходящие фундаментальные процессы в мировой экономике, несомненно, способствуют вызреванию качественно новой мирохозяйственной модели, более устойчивой к финансовым шокам спекулятивного характера. В то же время пока еще нет понимания того, какое место в этой модели будет принадлежать наименее развитым в экономическом отношении регионам планеты, в том числе, Африканскому континенту.
Мировой финансово-экономический кризис может «отключить» африканские страны, за исключением анклавных очагов экспортного производства сырья, от процесса глобализации и тогда они будут дрейфовать в сторону от основного направления мирового развития. В худшем случае возможна и полная «отстыковка» Африканского континента от процесса глобализации.
Рынкам старых лидеров мировой экономики, тяжело переживающим последствия кризиса, уже не нужно африканское сырье в прежних растущих объемах. Однако, и здесь ситуация не выглядит полностью безнадежной. Новые претенденты на мировое экономическое лидерство предъявили спрос на часть сырья, ранее ориентированного на западные рынки. Китай создает дополнительные стратегические запасы этой продукции, пользуясь конъюнктурой и ее относительной дешевизной, понимая, что кризис рано или поздно закончится, а дефицит сырья будет только возрастать. Менее известна сходная деятельность индийских и бразильских компаний, но она также имеет место. Просто в силу того, что создание запасов ведется не в рамках государственной политики, а в рамках бизнес-стратегий частных корпораций она меньше освещается в печати. Кроме того, западные СМИ уделяют этим процессам меньше внимания по политическим мотивам, поскольку западное общественное мнение не рассматривают Индию и Бразилию как угрозу демократии — живой пример альтернативной западной модели социально-экономического развития.
При анализе будущих сценариев развития Африки на ближайшие два десятилетия редко обращают внимания на то, что быстрой рост выпуска дешевой промышленной продукции в Китае, Индии, Бразилии, Вьетнаме, Малайзии, Мексике, Турции и даже Бангладеш (текстильная продукция) практически перекрывает странам Африканского континента перспективы роста местной промышленности. Их промышленные предприятия, которые в силу дешевизны и простоты своей продукции могли конкурировать с дорогими и качественными аналогами из стран Европы, США или Японии не выдерживают конкуренции товаров из стран «третьего мира». Более того, проигрывая дешевым импортным товарам из этих государств, африканские страны оказываются на пути деиндустриализации. Даже представители промышленных кругов самой развитой экономики континента — ЮАР сегодня говорят о том, что южноафриканская обрабатывающая промышленность, выпускающая готовые товары для местного рынка, находится в предсмертных судорогах. Но и обойтись без китайского и индийского рынков она уже не может. Туда идет огромная часть их продукции, но в виде сырья и полуфабрикатов для азиатской «мастерской мира». Если же азиатский экономический рост захлебнется, последствия для африканской промышленности будут катастрофическими.
Какие же факторы будут определять роль континента в новой экономической модели мира? Существуют четыре мегатренда глобализации, на которые Африка практически не может повлиять, но которые по нашему мнению, будут в весьма существенной мере определять тенденции ее развития. Речь идет, во-первых, о смещении мирового баланса сил (не только экономического) с Запада на Восток, во-вторых, о воздействии демографических, минерально-сырьевых, климатических и экологических факторов, в-третьих, о практическом ходе процесса глобализации (т.е. его конкретных проявлений, направлений и особенностей, и практики воздействия на африканские страны, другими словами, вовлечения Африки в этот процесс), и, наконец, в-четвертых, о роли и соотношении в происходящем государства. К этим четырем мегатрендам можно добавить еще один, хотя, по нашему мнению, его значимость не будет равноценна перечисленным выше. Речь идет о проблемах международной безопасности. Этот фактор имеет существенное значение, но в нынешних условиях почти не поддается прогнозированию на длительную перспективу.
Таким образом, можно говорить о «четырех с половиной» мегатрендах глобализации, оказывающихся внешними ограничителями, определяющими развитие континента в ближайшие десятилетия и место Африки в новой экономической модели мира. Внутриафриканские факторы относительно самостоятельны, но ограниченны в своей изменчивости рамками этих мегатрендов глобализации.
Из числа этих внутриафриканских факторов формирования места континента в новой экономической модели мира следует, на наш взгляд, особо выделить факторы народонаселения, внешнеэкономических связей, и в частности торговлю африканским топливом и сырьем, вопросы политического управления (на западе их называют «вопросы демократизации»), включая проблемы его эффективности, степени зависимости и коррупции, и проблемы стабильности, и безопасности на континенте в целом и в отдельных африканских странах в частности. И в этом случае мы, пожалуй, добавим еще один «половинный фактор». Его реальная значимость пока что все еще весьма ограниченна, но, по крайней мере, на словах ему уделяется все большее внимание. Речь идет о стремлении (по крайней мере, в публичной политике) к провозглашаемым целям африканской интеграции, которая рассматривается как один из механизмов прорыва порочного круга отсталости, слаборазвитости и экономической зависимости. Несмотря на обилие политической активности в этой сфере, реальные успехи африканских стран на этом поприще за последние 50 лет более чем скромные.
Рассмотрим названные внутриафриканские факторы несколько подробней.
Начнем со второго фактора. По данному фактору, бывшему основой успешного роста в начале нынешнего тысячелетия, можно предрекать усиление соперничества внешних игроков за африканские ресурсы. На континенте с особой остротой столкнутся интересы старого Центра и новых игроков (что для Африки в принципе не ново). До сих пор такое противостояние в основном позитивно отражалось на работе экономик победителей в этой схватке, но мало способствовало изменению места самих африканских стран в мировой экономике.
Перспективы роста обрабатывающей промышленности на континенте не выглядят особо впечатляющими, хотя, как представляется, имеются возможности для роста вспомогательных производств обеспечения для хозяйственных систем новых лидеров мировой экономики.
Перспективы устойчивого развития, удовлетворяющего собственные нужды невысоки. Сырьевой сектор останется доминирующим, причем производство энергетического сырья в ближайшие 20 лет будет главным объектом для притока внешних капиталовложений.
Значимость третьего фактора во многом будет зависеть от схватки между американским и китайским образцами развития и модернизации. При всей значимости факторов «правильного управления», демократизации, борьбы с коррупцией, следует констатировать, что перемены на этом поприще происходят в большой степени в результате внешнего давления или положительных внешних примеров для Африки. Если американский рецепт модернизации станет со временем менее привлекательным, а давление в этом направлении со стороны США ослабнет, то не следует ожидать прорывов, основанных на внутриафриканских побудительных мотивах в этой области. Китайская же линия в этой сфере до сих пор была очень «деликатной». Официальные китайские источники неоднократно подтверждали, что строят свои экономические отношения со странами континента на основах исключающих вмешательства во внутренние дела и внешний диктат. Согласно китайским подходам, формы политического правления, организации народовластия и правопорядка в стране — суверенное право каждого партнера. Такая позиция автоматически исключает подталкивание к демократизации и «улучшению управления» в стране.
Четвертый фактор будет весьма значим для внутриафриканского развития. Нестабильность — одно из важнейших препятствий на пути продвижения стран континента по пути экономического прогресса и более активного включения в международное разделение труда на справедливой основе. Здесь опять будет весьма уместным упомянуть последние события в наиболее стабильных и успешно развивающихся странах континента — Тунисе, АРЕ и Ливии. В целом, на наш взгляд, в исторической перспективе следует ожидать определенной общей стабилизации положения на континенте. Однако путь к этой стабилизации не будет легким. Две тенденции будут его неизбежно осложнять. Скорее всего, ресурсное изобилие определенных районов многих государств станет соблазном к обострению опасности сепаратизма. Почти наверняка в ближайшие десятилетия мы станем свидетелями появления на карте континента нескольких новых государств. Поскольку здесь замешан ресурсный фактор, то ситуация почти наверняка будет усугубляться вмешательством внешних сил (яркий пример тому — Ливия), что еще более осложнит решение проблем и создаст сложности на пути экономического роста.
С другой стороны, могут вновь обостриться отношения между некоторыми соседствующими африканскими государствами. В числе наиболее вероятных причин возможных конфликтов — раздел морского шельфа богатого ресурсами, нерегулируемые трансграничные миграции, в том числе проистекающие из-за нехватки продовольствия и связанные с проблемой доступа к питьевой воде.
Интеграционные процессы на континенте в идеале могли бы отвести угрозу многих из перечисленных негативных сценариев, однако практика пока свидетельствует о недостаточной эффективности интеграционных мер и совместных действий для их преодоления.
Что касается первого фактора, то важнейшим здесь является следующее соображение. Возможно, Африка вносит весьма ограниченный вклад в общемировые объемы прироста валового продукта, но нельзя забывать и то, что в течение четырех ближайших десятилетий Африка будет обеспечивать около 40% мирового прироста населения.
Африка сейчас находится примерно на половине пути в сторону так называемого «демографического перехода» от высоких к низким смертности и рождаемости, в то время как остальной мир уже успеет полностью завершить этот переход к 2050 г. Изменится и относительная значимость отдельных стран с точки зрения размеров их населения и соответственно удельного веса в населении мира в целом.
Все это еще раз подтверждает наш тезис об особой значимости в новой экономической модели мира именно минерально-сырьевой и «человеческой» африканских составляющих.
Иными словами, благодаря определенному, только ему присущему сочетанию характеристик силы и рычагов влияния (многочисленность населения и трудовых ресурсов, обладание дефицитными видами топлива и сырья и т.п.) Африканский континент, оставаясь частью глобальной Периферии, тем не менее, в новой экономической модели мира постепенно будет превращаться в активного субъекта международных экономических отношений, имеющего свои собственные интересы. При этом Африка в некоторых аспектах уже сегодня способна определять собственные приоритеты относительно независимо от пожеланий и устремлений Центра.
Таблица 1Прогноз роста населения в крупнейших экономиках мира до 2050 г.
| 2010 | 2015 | 2025 | 2050 |
|---|
| КНР | 1 344 340 | 1 388 600 | 1 445 782 | 1 408 846 |
| Индия | 1 211 164 | 1 302 535 | 1 447 499 | 1 658 270 |
| Африка | 1 012 642 | 1 137 906 | 1 381 693 | 1 984 753 |
| США | 311 028 | 329 010 | 354 930 | 402 415 |
| Индонезия | 231 627 | 251 567 | 271 227 | 296 885 |
| Бразилия | 194 704 | 210 048 | 228 833 | 254 085 |
| Россия | 142 905 | 136 479 | 128 193 | 107 832 |
| Япония | 127 967 | 126 607 | 121 614 | 102 511 |
| Мексика | 112 100 | 115 756 | 124 695 | 132 278 |
| ФРГ | 81 757 | 81 825 | 80 341 | 74 088 |
| Весь мир | 6 800 226 | 7 295 135 | 8 010 509 | 9 191 287 |
Источник: United Nations Economic and Social Affairs, World population prospects 2010, Washington. pp 44–48. |
